Галичина перестала «строить Украину» и решила заняться собой

Лев возвращается домой

Каждый раз, посещая этот 755-летний город, мы оказываемся в круговороте какого-то уникального проекта. На этот раз поводом стало открытие Галицкого дискуссионного клуба «Митуса», который должен стать площадкой для интеллектуальных сражений львовской (и не только) интеллигенции. А во Львове мнение интеллигенции действительно имеет вес — хотя бы в области культуры и идеологии.

Все прежние годы независимости Украины местные интеллектуалы придерживались правила «что хорошо для Галичины, хорошо и для Украины». Более того, Львов постоянно объявлялся украинским Пьемонтом, на который история возложила миссию быть форпостом «возрождения страны». Объяснения для этого выдвигались разные, однако все прекрасно понимали, что дело не в них, а в той силе, которую Лев Гумилев назвал пассионарностью. И тут галичанам надо отдать должное — в отличие от востока, центра и юга Украины, они не только никогда не боялись, но и всегда хотели взять на себя ответственность за всё происходящее в стране. Поэтому та парадигма культурного, идеологического и политического развития страны, которая вырабатывалась интеллектуалами во Львове, затем через политиков, СМИ и деятелей культуры активно (и достаточно успешно) навязывалась центральной власти в Киеве…

Другое дело, что одной пассионарности оказалось мало. Общеукраинская деятельность Галичины базировалась в первую очередь на тотальном отрицании всего российского и советского, что плодило новые исторические мифы. А на этом реальную программу развития страны не построишь.

При этом Галичину последних лет можно сравнить с пружиной, которая не может находиться в покое, а только сжиматься или расширяться. Зависело это от внешних обстоятельств. Если центральная власть не жаловала галичан, пружина сжималась в ожидании. В противоположном случае накопленная статическая энергия тут же стремилась перейти в кинетическую, и пружина стремительно расширялась на всю Украину.

Нам было очень интересно узнать, что же происходит с этой пружиной сейчас, после поражения «оранжевых» на центральной политической арене. И еще хотелось проверить, насколько в современном украинском Львове ощутимы культурные пласты, на которых он стоял в прежние века, когда был австро-венгерским (продающиеся во Львове путеводители на немецком языке озаглавлены Lemberg) и польским городом с частью еврейского и украинского населения. Для этого мы выбрали маршрут, которым «Эксперт» здесь еще не ходил, — самые культовые местные гастрономические заведения. Ведь они играют в этом городе еще и культурно-просветительскую роль.

Львовская Австро-Венгрия

Самое лучшее определение сути и духа Львова дал его уроженец — живущий ныне в Москве писатель Игорь Клех: «Галицийские города, как фабрики цивилизации, сооружены из тех же камней и по тому же плану, что и центрально- и западноевропейские города. В так организованной городской среде с улочками, парадными, внутренними дворами, скверами, кофейнями и прочим самозарождаются и самовоспроизводятся те же реакции, эмоции, конфликты, что и в Кракове, Праге, Дрездене по Швейцарию и Северную Италию включительно».

Убедились мы в этом уже в первый час пребывания во Львове, зайдя в знаменитую кофейню «Синя пляшка» на одной из самых старых городских улиц — Руськой. Длинная и низкая арка-тоннель в древнем доме, внутренний дворик с львиными мордами на стенах, старинная дверь, вывеска на латинице. Внутри — пустой зал размером с большую комнату и всего пять столов. Как и весь интерьер, они сделаны из темного, почти черного дерева. Полумрак. Выбираем стол у окна, официантка зажигает на нем свечу и говорит, что с трех часов дня стол зарезервирован. «Почему вы нас об этом предупреждаете? — удивляемся мы с фотокорреспондентом. — Ведь сейчас утро». Теперь удивляется она: «Так у нас нередко сидят по много часов»… Через несколько минут наглядно убеждаемся в том, как крупно нам повезло — все столики уже заняты. В полумраке пылает синий огонь в чашках на подносе у официантки (кофе с алкоголем, который предварительно поджигают — один из фирменных напитков).

Киевлянка Даша ездит во Львов, чтобы побродить по дворикам и почитать Гессе при свечах (кофейня «Синя пляшка»). «Но почему ”Синя пляшка”?» — спрашиваю я в пространство. Девушка за соседним столиком, читающая при свете свечи книжку, говорит, что так называлась кофейня, открытая в Вене в 1851 году. Львовское заведение — его копия. Я замечаю на стене под стеклом страницы из разобранной на листы брошюры — фотографии людей в фас, тексты под ними.

Остается один вопрос — что читает эта девушка? Когда она отходит, украдкой переворачиваю оставленную книгу и смотрю на обложку — Герман Гессе, «Степной волк». Ничего себе кофейное чтение…

Оказывается, девушка киевлянка. Зовут Дашей, заканчивает аспирантуру, работает. Во Львов приезжает на день-два — отдохнуть душой, поскольку это ее самый любимый город. Задаю логичный вопрос: «А где вы еще побывали?» Девушка начинает перечислять — Прага, Амстердам, Вена, Краков. Все города, как на подбор, символы старого доброго европейского уюта. Почему же выбрала именно Львов? Отвечает: «Он — душевнее. Прага, например, очень красивая, но уж слишком туристическая и суетная. А Львов — безумно уютный. Ты ходишь по нему и чувствуешь себя как дома. Заходишь в его дворики и как будто прикасаешься к чужой жизни. Ходишь по мостовой и понимаешь, что сто с лишним лет назад, в эпоху модерна, по ней ходила такая же барышня, как я, только читала она старые женские романы». Чем ее привлекает именно эпоха модерна? «Высокой культурой личности. Сейчас я очень мало встречаю людей, которые умеют грамотно писать, знают элементарную теорию музыки, ориентируются в литературе. А раньше это было критериями образованности для всех людей». Выдвигаю предположение: «Значит, Львов для вас — это машина времени». Задумывается: «Наверное, да».

Когда мы вышли из кофейни, Даша, желая доказать свой тезис об уютности львовских двориков, завела нас в парадное старинного жилого дома и повела мимо дверей квартир по крутой деревянной лестнице на верхний этаж. Оттуда вышли на деревянную галерею между домами (узкий дворик выглядел сверху как ущелье с цветными пятнами сохнущего белья), спустились по такой же крутой деревянной лестнице уже другого дома и вышли на улицу.

Еще раз мы случайно столкнулись с Дашей уже вечером. Это было на улице неподалеку от «Мазох-кафе», названного в честь Леопольда Захер-Мазоха — одного из брендов города, уроженца Львова, писателя, давшего название одной из сексуальных перверсий. Там интерьер был тоже «австро-венгерский», как и в кофейне «Синя пляшка», но уже из другой эпохи — тяжелые ткани и керамические женские груди вкупе с керамическими мужскими гениталиями над столиками. Счет, как и следовало ожидать, подавался в женской туфельке. Так сказать, Львов декадентский. Хорошо, что на прощание стегнули плеткой (а это обязательная процедура) чисто символически…

Львов еврейский и партизанский

Понимают ли галичане, что «львовская матрица» органична только для Западной Украины, да и то не всей? Оказалось — понимают

Если австро-венгерский Львов — это «Синя пляшка», то Львов еврейский, конечно, знаменитая «Галицька Жидівська кнайпа ”Під золотою розою”». Листая в ожидании заказанной фаршированной щуки тамошнее меню, удивляешься двум вещам — отсутствию в нем цен и обстоятельной информации о галицких еврейских философах, писателях и исторических личностях. С первым всё становится ясно в конце трапезы — общая цена определяется в процессе торга с официанткой, которая сначала называет сильно завышенную сумму (это, конечно, игра — в конце всё равно приносят нормальный чек). Второе обстоятельство выясняется несколько раньше. Читая о знаменитом писателе Бруно Шульце или еще более знаменитом философе Мартине Бубере статьи, которым по уровню знания предмета место, скорее, в литературной или философской энциклопедии, поначалу удивляешься: что они делают в ресторанном меню? Но быстро понимаешь — эта кнайпа с ее меню, росписями из старого еврейского быта на стенах и даже официантками, вдохновенно изображающими рыночную торговку «тётю Соню» — нечто вроде музея еврейского быта Галичины. Не просто кулинарное, но просветительское учреждение. Причем просвещающее посетителей в атмосфере игры.

Еще более атмосфера игры ощущается в знаменитом ресторане «Криївка», стены которого увешаны стрелковым оружием, военным оборудованием, фотографиями воинов УПА и увеличенными до размеров простыней отчетами КГБ с чертежами обнаруженных «криївок». Особенно силен игровой момент в меню, где можно прочесть, например, такое описание борща «Перше причастя героя» (перевожу с украинского): «Ритуальное блюдо повстанческой инициации. Пампушки символизируют расставание с девчатами и переход в статус Защитника Отечества. Красный цвет борща означает триумфальное самопожертвование, в то же время ритуально намекая на готовность употребить ”вражу, злу”. Согласно легендам, в борщ сначала даже добавляли свежей крови. В обряд инициации входило окропление борщом оружия». Несмотря на наличие в меню таких блюд, как, например, «москалики карасевидні», это совсем не антирусское заведение. В «Криївке» русская речь звучит не реже, чем украинская. И юные официантки нормально ее воспринимают. Тут всегда много гостей не только из Донецка и Харькова, но и Москвы с Петербургом. (Наш главный редактор рассказывает, что они как-то теплой компанией даже негромко пели тут советские патриотические песни — это выглядело хорошим стёбом под стать заведению.) Есть здесь и вещи вполне серьезные и достойные настоящего музея — например, размещенная на стене под стеклом коллекция «Украинские военные награды 1914–1952 годов».

Глядя на всё это, осознаешь, что в таком контексте украинский национализм, которым пугают юг и восток Украины, выглядит абсолютно естественно. Я даже сказал бы — стильно. Но понимают ли галичане, что эта «львовская матрица», парадоксальным образом сочетающая украинский национализм и европейскую мультикультурность, органична только для Западной Украины (да и то не всей)? И что она не будет работать в других областях Украины, где в течение многих столетий складывались свои, совсем другие «матрицы» — одесская, киевская, харьковская, донецкая?

Радикальность неактуальна

Открывая первое заседание клуба «Митуса», львовский журналист Владимир Павлив сказал, что «инициатива его создания является попыткой дать ответ на тот кризис украинской идеи, которую исповедовала, часто слепо, Галичина на протяжении первого двадцатилетия независимого украинского государства».

И продолжил: «Надо признать несколько идеологических поражений, которые сделал явными данный кризис. Во-первых, потерпела крах идея “украинской Украины”; во-вторых, неактуальной стала идея Львова в частности, и Галичины в целом, как украинского Пьемонта; в-третьих, для многих из нас слишком искривленной, опасной, а для кого-то и слишком мелкой является идея радикализации образа Галичины. В нынешней ситуации Галичине нужна новая идея».

С этой целью, добавил Павлив, организаторы Галицкого дискуссионного клуба хотят привлечь к дискуссии представителей всех основных «спільнот», которые сегодня населяют и формируют Галичину, а также тех, кто идентифицирует себя как галичанина, хотя и живет за пределами отчизны.

Вот такая речь, для запада Украины в чем-то горькая, а для востока и юга страны во многом неожиданная, открыла первое заседание Галицкого дискуссионного клуба. Главным докладчиком на нем был доктор исторических наук, журналист Даниил Яневский, изложивший в форме 22 выводов обзор известных на сегодня артефактов и выводов, установленных коллегами на протяжении последних 15 лет. Поскольку избранная докладчиком афористически-тезисная форма исключает возможность ее краткого пересказа, интересующихся отсылаю к сайту «Митусы», где она есть в полном виде. Процитирую лишь одну из последних фраз, где говорится о том, что необходимо «понимание того, что оба проекта — и ”общеукраинский”, и ”галицкий” в том виде, в котором они задумывались, планировались и реализовывались их творцами, — исчерпаны».

После доклада началась жаркая двухчасовая дискуссия. Так что клуб уже на первом заседании полностью оправдал свое название.

Предположить, что юг и восток Украины согласятся со всеми выводами докладчика и прозвучавшими в дискуссии выступлениями, было бы, конечно, преувеличением. В частности, вряд ли их порадовал бы тезис об «украинском языке как единственном государственном». Однако в том, что у «новой галицкой идеи» гораздо больше шансов быть понятой (не обязательно — принятой) всей Украиной, сомнений нет. Другое дело, что самой этой идее еще только предстоит родиться. Недаром второе заседание клуба пройдет на тему: «Кто сейчас является настоящим (в оригинале — ”правдивим”) галичанином? Проблема идентичности: новые, старые и бывшие жители Галичины».

Пока из всего этого можно сделать один важный вывод: Галичина перестала «строить Украину» и решила заняться собой. Интересно, пружина наконец-то расслабилась или только сжалась?

Киев—Львов, ”Эксперт”

Острів