Испоганенные города Галичины, или Исповедь рогуля

Я перестал любить город  как раньше.

В студенческие годы любил беспричинно блуждать по улочкам Ивано-Франковска в центре, нырять в арки проходных дворов, сидеть на скамейке, делая вид, что ожидаю важной встречи.  Город казался утонченным, загадочным, недоступным.

О Львове вообще молчу. Месяц вступительных экзаменов был периодом счастья, прикосновением к непонятной, неповторимой монументальности, которая пьянила и завораживала. За этими каменными стенами не могли жить обычные люди, так не бывает.  Там жили львовяне.

Ивано-Франковск также перехватывал дыхание своими австрийскими мурами, польскими костелами и еврейскими особняками. Таких как я, франковчане называли “ходаками”. Слова “рогуль” тогда не было.

Я, конечно, не имел длинных немытых волос и не носил огромный пластмассовый гребень в заднем кармане штанов, но я был из райцентра, который даже примерно не отвечал масштабам и шику города. Городские держались отдельной группой, к нам в общежитие наведывались не часто и их посещения напоминали походы людей в зоопарк. Мы все понимали; старались держать порядок в комнатах и всеми силами стремились собезьянничать развязность франковчан, но не возможно было скопировать их лоск.

Они иначе выглядели. У них были более белые лица, прямая осанка и свободный незатравлений взгляд. Это нельзя было сыграть. Так, как на Западе вы легко узнаете нашего человека среди европейцев, так легко узнать студента из села.

Со временем мы стали почти как они. Копировали их прически, одежду, манеру разговаривать. Уже года через три в селе на вид можно было определить, кто из молодежи поступил в институт, а кто угодил в армию или пошел работать. В селе уже подражали нам. В райцентре были свои “ходоки” из сел. Врезались в память рассуждения нашего сельского тракториста. «Вот, смотри», – говорил он. «Идут бабы с  базара. Я сразу скажу которая наша, а которая из села. Наши всё-таки выглядят как пани (госпожа)».

Даже по окончании учебы мы не стали полностью городскими. Мы были жителями города, но не стали франковчанами. И не потому, что не могли. Мы уже не хотели. Мы поняли, что город – не абсолютное благо. Искренности и доброты и в селе немного, но в городе ее еще меньше. В городе больше интеллигентных людей, но это вовсе не значит, что больше людей порядочных. В городе больше фальши, и маскируется она за многовековой стеной значительно лучше, чем за копной сена.

Когда на улице ко мне, улыбаясь, подходит человек и начинает спрашивать о жизни  и вспоминать как мы учились в 22, 18, 13-й школе, я все-таки выжимаю из себя : “Извините, Вы ошиблись. Я не из Франковска”.
Город теперь другой потому, что мы остались жить в нем. Мы его испортили. Ежедневно слыша мат на улице, переступая через разбросанный мусор, объезжая припаркованные в неположенных местах авто я зло процеживаю сквозь зубы: “Село!”.

Но злоба эта скорее на себя.  Нужно признать: мы сами виноваты. Мы забрали всё лучшее  из села и не сделали лучшим город. Мы все испортили. Худшее  из города мы привезли в село. “Ходаки” стали “рогулями”: это все, чего мы достигли.

Наши дети построили новый город. Величие серого камня они заменили африканской пестростью, деревянные окна сгорели в пластиковой вакханалии, металлические ограждения съела кирпичная ржавчина… И не у кого даже просить прощения. Вокруг нет горожан. Они растворились в сибирских снегах или песках Мёртвого моря, горах Канады и европейских столицах. Вокруг только мы.

Простите нас, современные мега-села Львов, Ивано- Франковск, Тернополь… Если сможете.

Виталий Колтовский, Острів