Вторгнення Росії: психологічний аспект війни проти України

Кадровые части вооруженных сил Российской Федерации начали вторжение. Многочисленные свидетельства с юго-востока Украины не дают повода сомневаться: российская бронетехника и военнослужащие – «зеленые путинские головорезы» – большими группами переходят границу и захватывают украинские города и поселки.

Москва опровергает факт военного присутствия на сопредельной территории, но в вальяжности тона и скупости слов невольно читается: «Ну да, это – наши войска. Просто заблудились. И чего вы нам теперь сделаете? Войну объявите? Давайте, вперед!». Что-то противопоставить нагловатой ухмылке в дипломатическом смысле очень сложно. В разговоре с диктатором, который собственным павшим солдатам отказывает в достойных похоронах, довольно глупо взывать к чести, справедливости и праву. За неимением оных в его картине мира. Тут требуется совершенно иной подход.

Чтобы понять, какой именно, для начала надо разобраться, что вообще происходит. Что это за вторжение такое – вроде бы анонимное, но в то же время вполне очевидное? Почему оно довольно ограниченного масштаба, но с демонстрацией явной готовности продолжить? Чем объясняется выбранное для него время? И – главное – какую задачу ставят перед собой его организаторы?

Ответы на эти вопросы станут очевидны, если понять стратегические цели российского руководства. Как следует из их собственных многочисленных заявлений кремлевских чиновников, они хотят не допустить вступления Украины в НАТО и (желательно) – в Европейский Союз. Для этого им нужен рычаг давления на Киев, органически встроенный в систему украинской государственности. Такой рычаг – федерализация, в которой подконтрольный Москве Донбасс будет иметь право вето на принимаемые в Киеве внешнеполитические решения.

Поскольку Украина еще весной категорически отказалась от встраивания в себя такого рычага, Кремлем был задействован «план Б» – принуждение Киева к федерализации экономическим давлением и военным путем.

Этапы реализации этого плана вполне ясны. Первое – начать войну на истощение, второе – довести Украину до экономического коллапса, третье – на фоне войны и экономических неурядиц добиться политического хаоса, четвертое – довести украинцев до такого состояния, когда они потребуют от своего руководства выполнить требование о широкой автономии Донбасса, с которым «все равно вместе уже не жить». Когда правительство Украины это требование поддержит, Москва будет считать свою цель достигнутой.

Итак, война развязана, экономика дышит на ладан, внутри украинской власти – раздрай, на улицах Киева требуют смещения «предателей-генералов». Первые три пункта, не идеально, но в целом выполнены. А вот с главным – четвертым – стали возникать трудности.

Украинская армия и добровольческие батальоны оказались явно недооценены. Несмотря на плохое оснащение и нехватку навыков, они стали быстро продвигаться вперед, угрожая ликвидировать ДНР и ЛНР. Что еще хуже для Кремля, в украинском обществе вместо усталости от войны начала быстро крепнуть надежда на скорую победу. Эта надежда полностью перечеркивала расчет Москвы на то, что эмоционально измотанное общество потребует дать Донбассу то, чего он хочет. Эту надежду необходимо было ликвидировать.

Донецкий «парад» с проводом пленных военнослужащих оказался гениальным методом разжигания ненависти. Очень многие украинцы после этого мероприятия усомнились в том, что Донбасс стоит крови лучших людей страны. Слова «мы не сможем жить в одной стране» стали звучать искренне и открыто. Желающих бороться за восток существенно убавилось.

Второй операцией по уничтожению оптимистических настроений в украинском обществе стала история с Иловайском, где, по неясным пока причинам, в окружение угодили сразу несколько добровольческих батальонов. Конфликт между добровольцами и армейским начальством вылился в публичную сферу, породив взаимное недоверие, шпиономанию и серьезные сомнения в компетентности руководства АТО. Иловайск закончился крупным поражением, вера в скорый успех теперь существенно подорвана.

Ну а чтобы сделать это поражение неминуемым и закрепить результат, Кремль решился на ограниченное вторжение «заблудившихся» десантников. Задачи у него было две: во-первых, не дать украинским войскам прорваться к своим и разблокировать Иловайск. Это нанесет мощный удар по моральному духу добровольцев и украинской армии. Во-вторых, Москва дает понять всему миру, что ради поддержания кровопролития в Донбассе она пойдет на любые меры. По замыслу российского руководства, это должно полностью уничтожить украинскую надежду на победу в войне. Даже мысль о ликвидации ДНР и ЛНР военным путем в обществе должна восприниматься как абсурд.

При этом у Москвы нет задачи быстро разбить украинскую армию. Конфликт должен быть долгим, Киев должен продолжать терять людей и ресурсы, недовольство населения войной, перерастающее в ярость, должно расти.

Именно поэтому Россия не пошла на блицкриг с применением авиации, многотысячных танковых клиньев и заброской десанта в тылы. Цель этого вторжения – напугать Киев, лишить украинцев воли к победе и сопротивлению. Москва просто продемонстрировала, что не позволит сепаратистам проиграть войну.

В каком-то смысле, этот план работает: украинские официальные лица признают, что прямой военный конфликт с Россией грозит стране катастрофическими последствиями. На этом фоне с фронта укатил домой добровольческий батальон Прикарпатье. В социальных сетях поднялась паника вперемешку с истерикой и фатализмом. Зародившаяся было надежда на украинскую победу оказалась серьезно подорванной…

 

Иван Яковина, Спротив